Искусство занимало огромное место в моей жизни с раннего детства, потому что моя мама — музейный работник. Книжные полки всегда были заставлены альбомами по искусству: архитектуре, живописи, народному, этнографическому творчеству. Мама бесконечно таскала меня по всем выставкам, а весь наш класс регулярно ходил к ней в Оружейную Палату Московского Кремля на лекции по истории и искусству.

Должен сказать, когда я вырос, настал момент пресыщения, и искусство осталось только в нескольких формах. Излюбленными по сей день остаются литература и кино.

В детстве я много читал. Начиналось все с советских сказок и Гайдара.

В четвертом классе к нам пришел новый учитель по литературе и сказал, что Гайдара мы откладываем в сторонку, и теперь читаем Даниила Хармса.

Хармс — ярчайший представитель советской литературы, который во многом предвосхитил появление европейских и американских писателей-абсурдистов. (P.S. До сих пор для меня — самый смешной из всех).

С того самого момента у меня абсолютно поменялось мировоззрение: я смахнул весь коммунизм в сторону и страстно увлёкся жанром абсурда. Увидел, насколько точно авторы подмечают все шероховатости, искажения, сложности нашего общества. И делают это тонко и смешно.

Увлёкся серьёзно: прочитал всего Ионеско, Беккета, посмотрел Бунюэля.

Творчество последнего мне нравится всё: от «Андалузского пса» до поздних работ вроде «Скромного обаяния буржуазии».

«Скромное обаяние буржуазии» — один из лучших фильмов Луиса Бунюэля и, пожалуй, мой любимый. Социально-острая и философски-ёмкая притча о том, как группа друзей тщетно пытается найти подобающее место, чтобы поужинать. Фильм был высоко оценён критиками и награжден множеством премий, включая «Оскар». Бунюэль утверждал, что столь радушный прием был следствием того, что его фильм не так поняли, но «Оскар» все же забрал. Настоящий бунтарь в обличии добропорядочного буржуа :)

Возможно, в 21 веке смотреть Бунюэля уже не так весело, а его кино кажется устаревшим, но для прошлого века это было целым высказыванием.

Абсурд научил меня смотреть на вещи с разных сторон, порой самых неожиданных. Не одним каким-то фактом или гранью, а будто через новое стекло.

Второй супербонус — абсурд позволяет легко смеяться. Юмор абсурда всегда был близок мне, поэтому я часто обращаюсь к нему, чтобы смешить людей. Даже на самой серьезной встрече с первыми лицами компаний я могу пошутить в нетрадиционной манере, и градус серьёзности сразу снижается. Смех — это то, что сближает и позволяет установить близкий контакт. Атланты, которые держат на себе весь этот прекрасный культурный пласт, — всегда мне в этом помогали.